ГЛАВА 5. ДНЕВНИКИ: АВГУСТ И СТАРТ

август-4 - август-9: первая проверка

Четвертого августа приехала на мой выжатый у страховки ежегодный МРТ; в этом году направление теряли дважды, в конце концов после всего пинг-понга звонков между департаментами регистраторша переназначила меня, лениво добавив “Мы вас конечно обследуем, но, понимаете, в приоритете те, кто действительно болеет”.

Перед процедурой крутилась перед зеркалом в раздевалке и радовалась, как славно короткие бумажные медицинские шортики подчеркивают ножки. В ожидании вызова на МРТ сидела и разрисовывала медицинскую анкету бабочками. Ожидание затянулось и бабочек вокруг вопросов получился целый рой. Пришедший за мной доктор постарался сохранять серьезное лицо, когда забирал анкету, но его выдала сдвинувшаяся вверх бровь.

Во время МРТ я с удовольствием помедитировала; никогда так раньше не делала, это ощущалось как будто я в абсолютной невесомости!

После я вынырнула из госпиталя обратно в спокойный солнечный утренний Сан-Франциско, купила сладкий кофе отпраздновать, что все квесты с поиском пропавшего направления на обследование позади и следующий раунд проверок только через полгода. И отправилась дальше жить жизнь.

Девятого августа прекрасно прошла интервью на TSA-Precheck для всех будущих перелетов. Осенью их намечалось минимум шесть: я как раз съехала недавно из предыдущей квартиры и следующую еще не сняла, приземлившись присматривать за кошками у всех разъехавшихся друзей до начала сентября. План состоял в том, чтобы осенью обнять друзей в трех штатах на Восточном Побережнье, посмотреть на разноцветную осень и потом на пару-тройку зимних месяцев перелететь в Мексику или Буэнос-Айрес. Давно мы не встречались с Латинской Америкой.

август-10 - август-22: промежуток

август-10: “Здравствуйте, я могу поговорить с Камиллой Линдер? Мы нашли потемнение у вас на МРТ, нужно сделать биопсию, на следующей неделе с вами свяжется рентгенолог назначить дату”. Помню, что много плакала в тот день.

Самое тяжелое время это вот этот провис между звонками от докторов о назначении процедур, когда ты не знаешь, что дальше и не знаешь, когда.

Волевым решением наказала себе ничего не гуглить и не накручивать себя наперёд. Да и о чем читать, если предмет пока непонятен.

август-12-13: накануне моего дня рожденья я уже третий год подряд прыгаю с парашютом и уже второй год подряд летаю с 18,000 футов над океаном в двух часах езды от Сан-Франциско на юг – в этот раз мы прыгали с Леной, на пол-дороги заехав в гости к Элине, чтобы разбить дорогу. Перед поездкой поймала себя на колебаниях, не отменить ли прыжок, но одёрнула себя и напомнила, что из-за звонков сворачивать празднование дней рождений это ну слишком много чести моей личной тревоге.

…В небе было чудесно. Под нами, насколько видно, расстилалась в этот раз нежнейшая перламутровая гладь облаков и на такой высоте мозг перестает ориентироваться в пространстве – я абсолютно не понимала головой, вышагиваю я из самолета вниз или вперёд.

Потом мы ездили по долине и нашли мини-выставку, посвященную Сальвадору Дали, фермерский рынок, автоматическую LED-автомойку (тот самый коридор с пеной и огромными щётками, как в кино, но еще и с разноцветными огоньками) и слушали под стекающую пену Элвиса. По дороге домой Лена подарила мне на день рожденья восхитительную книгу аргентинского художника и тревога от ожидания будущего звонка чуть смягчилась за счет всех событий.

август-14: звонок от рентгенолога прозвенел, пока я вела консультацию и я не подняла трубку. Позже я перезвонила и не дозвонилась, а вечером поймала себя на мысли, что как-то странно забыла попробовать позвонить еще раз. Начисто. Хотя я никогда не откладываю такие задачи.

…и я стою на улице посреди тёплого беззаботного вечера, вокруг гудит спокойный семейный район города и рестораны начинают открываться на время ужина, а я понимаю, что провафлила позвонить и тянула со звонком, потому что мне очень и очень страшно, что будет дальше.

август-15: вылетаю из душа на улицу босиком в одном полотенце перепарковывать машину за две минуты до штрафа, совершенно забыла про расписание городских парковок. иду обратно и смеюсь про себя, как влияет саспенс на психику - вот ты всё держишь под контролем, а вот идёшь голышом по городу, почти как в Breaking Bad.

“Я ждала вас. Вы позвонили в ланч, ну ничего, хорошо что перезвонили”, улыбается мне по телефону рентгенолог. “приходите 23го в 10.30”.

август-23, среда: биопсия и Бобик

Иду пешком на биопсию по утреннему свежему Сан-Франциско, слушаю по кругу “Агатину песню” Аквариума и тихонько надеюсь, что затемнение на моих последних тестах – это сбой в работе аппарата, а я здорова.

“…а я бы хотел чтобы мы вышли отсюда сухими”, ласково поет Борис Борисович в наушниках.

Перед биопсией моя хирург, доктор Трин, знакомится со мной и говорит, что они пока не уверены в том, что заметили, и хотят просканировать меня еще раз. Если ничего не найдут, то отправят домой, а если найдут, то сначала промоют нужный участок груди с мылом, а потом подведут к месту затемнения очень большую вакуумную иглу.

“Не могу тебе описать, насколько она большая – она ну прямо ооооочень большая и толстая”, бодро рассказывает мне хирург, при описании иглы заметно оживляясь и широко разнося руки. Меня подташнивает от этих подробностей, но радует, что мой доктор с таким увлечением и интересом рассказывает про свою работу.

Дальше пол-процедуры я лежу и усиленно надеюсь, что слово “мыло” не прозвучит. Не помню, когда в последний раз мой энтузиазм по поводу мытья тела был ниже.

Самое больное в биопсии - это не вакуумная игла длиной в человеческую руку от локтя до пальцев (я погуглила потом, она правда оооооочень большая и толстая), а когда грудь обкалывают анестезией. К моменту, когда я пересверяю эти дневники, я прошла уже через три процедуры (биопсия, установка зонда перед лампектомией, лампектомия) и каждый раз это так больно, что тебя держит специальная медсестра.

Я лежу на специальном МРТ с прорезями для груди, хирург снизу, медсестра крепко держит меня сверху. Я реву от боли, абсолютно по-животному скулю от ужаса и стараюсь дышать и плакать максимально ровно, чтобы случайно не помешать процедуре.

После мне делают перевязку и оборачивают в жесткий корсет, чтобы предотвратить кровотечение. Корсет при этом голубой в цветочек, а на стене в перевязочной аккуратно нарисованы три берёзки.

“Приехали”, мрачно отмечает мой внутренний циник, “Можно выехать из берёзок, но они тебя всё равно найдут”.

В ближайшие три дня нельзя поднимать ничего тяжелее пакета молока. Корсет снять через двое суток, спать на спине, пока надрез не зарастет. Результаты придут через неделю, может две. Из обезболивающих можно Тайленол, но нельзя Ибупрофен – он разжижает кровь и может замедлить зарастание.

Вернувшись с биопсии обнаруживаю, что Бобик, кот Анжелики, за которым я присматриваю, пока она сорганизовывает Бернинг Мэн, умыкнул и съел мою ушную затычку. “Мохнатая же ты персидская овца”, думаю мрачно, “я же тебя даже поднять пока не могу”. Кот в ответ безразлично обмахивается хвостом.

Последующий вечер гуглю, что бывает с котами, если затычка не выходит сама, обзваниваю всех недалеко живущих друзей, чтобы помогли мне поднять Бобика, если понадобится отнести его в неотложку за углом. Договариваемся с Анжеликой ждать и следить за симптомами. Вечером кота стошнило. Всю ночь в полусне на спине прикидываю, сколько занять денег, если-таки затычку нужно будет доставать хирургическим путём.

(спойлер: c Бобиком потом все было хорошо)

Поделиться ссылкой на книгу:
http://kamillalinder.com/daetorak

“Да, это рак” в Телеграме:
https://t.me/@daetorak