ГЛАВА 21. ТЕМНАЯ СТОРОНА: БЕЗ КОЖИ

Эта глава – одна из тех, ради которых я задумала эту книжку изначально, потому что с первых недель одним из самых сложных пунктов для меня было общение. Кому-то из самых моих близких друзей удавалось продолжать оставаться со мной на одной волне, сочувствуя и поддерживая меня в моем онкологическом зазеркалье, но время от времени я чувствовала в собеседниках замешательство, смущение, робость, растерянность и непонимание, что мне можно сказать с моим опытом. О чем он? Насколько он тяжелый?

Очень сложно говорить за всех, но, думаю, что первая общая черта у всех, кто попал в мир онкологии – это гиперчувствительность первого времени после диагноза.

Каждый из нас поначалу из-за своего горя крайне чувствителен к словам и к человеческим проявлениям вокруг. Эта хрупкость, наверное, для меня больше всего похожа на чувствительность обожженной кожи – или как будто ее нет на тебе вообще, стоишь с обнаженными мышцами и чувствуешь даже минимальное колыхание воздушной волны. Что это за состояние?

Наверное, проще и спокойнее всего рассказать языком утрат. Каждая утрата, маленькая ли, большая, провоцирует чувство горя. Горе маленького ребенка, у которого, когда он зазевался, дружелюбная собака подошла и съела бутерброд. Горе утраты отношений у расходящейся пары. Горе сорвавшейся поездки, о которой давно мечталось, или несбывшихся надежд. Мы постоянно движемся по жизни, постоянно что-то приобретая и что-то утрачивая – и горюем об этих утратах, кто-то больше, кто-то меньше. О стиле жизни, об ушедшей возможности, о потерянных деньгах, о поломавшихся вещах, уходящих из жизни людях, проблемах со здоровьем.

Разница с раком в том, что в обычной жизни чаще всего эти утраты идут в согласном ритме с приобретениями на отноистельно предсказуемо разворачивающемся фоне обстоятельств. А с новостью о диагнозе на утраты и потери сваливаются на тебя огромным угольным мешком. За несколько дней жизнь переворачивается и вся система координат разлетается на кусочки паззла, как при глобальных катаклизмах.

Ты теряешь то будущее, которое потихоньку строилось в твоей голове в широкой перспективе до диагноза - планы, поездки, приобретения. Исчезает абсолютно всё.

Ты теряешь свое настоящее, потому что теперь лечение становится главным приоритетом.

Ты теряешь ощущение дальности и абстрактности смерти.

Некоторые теряют ощущение безопасности собственного тела, в котором теперь растет что-то смертельно опасное.

Еще теряешь уверенность в том, что произойдет с твоим телом в ближайшем будущем и какие именно новые болезни ты можешь получить в обмен на лечение.

Теряешь знание о том, как будешь выглядеть и ощущать себя внешне.

В разы труднее работать и утрата этого ритма может сильно влиять на уверенность в будущей стабильности, темпе карьерного роста, уровне заработка и поддержании планки качества жизни такой, какой она была до диагноза.

Пока я складывала и сверяла варианты лечения с разными врачами, я жила, постепенно принимая факт того, что я никогда не проживу мою молодость до сорока лет такой сильной и мощной, как если бы ничего не произошло и мне не нужно было бы лечиться.

Можно потерять перспективу легко и радостно заниматься любовью будущие многие годы.

Может исчезнуть перспектива родить детей.

Этот список далеко не полный и его можно продолжать в зависимости от каждого конкретного случая. Каждая из этих утрат в частности может быть связана с очень сильным проживанием горя, все вместе они превращаются в огромный ком боли.

Стоит еще добавить, что редко кто из нас во время лечения попадает к докторам, у которых есть время и ресурс глубоко нам посочувствовать. Нас таких у каждого онколога десяток-два в день и большинство наших диагнозов похожи по показателям и не особо интересны с точки зрения науки. Когда кто-то из нас выходит из этого кабинета, в него заходит кто-то новый, но с такой же умершей прошлой жизнью в глазах. И от этого спокойного намозоленного безразличия, идущего от большинства докторов, одиночество пациента в его пути удваивается и утраивается. Параллельно, как в любые кризисы, могут догнать психологические призраки прошлого и недопроработанные вопросы к самим себе.

Я не могу сказать про себя, насколько бы, если поменять роли, я сама справилась бы по чуткости и такту в обращении с человеком такого уровня хрупкости и горя – во многом прохождение моей истории для меня безусловно дополнительный личный урок о сострадании на самых разных уровнях. Я восхищаюсь теми моими друзьями, кто смог подобрать нужные слова и поддерживал меня тактично и аккуратно в самое неопределенное и от этого стрессовое время.

Но, наверное, один из самых запомнившихся мне показателей и тогда, в начале, и сейчас, ровно пять месяцев с биопсии, остается прежним: искренность. Мы чувствуем её очень сильно и ценим её и рады ей. Благодарны, когда нас искренне выслушивают. Когда искренне сочувствуют. И если вы искренне говорите, что не можете себе представить, через что мы проходим, это тоже нормально. Иногда можно не попасть словами, но абсолютно в точку передать соучастие жестом, движением, тоном голоса – это все я тоже чувствую, слышу и вижу всё это время.

Поделиться ссылкой на книгу:
http://kamillalinder.com/daetorak

“Да, это рак” в Телеграме:
https://t.me/@daetorak